Черный немного растянутый свитер, шерстяные колготки, вдетые в огромные кожаные ботинки, обтянутые мехом и красно-зеленая клетчатая юбка…Назвать меня красивой было бы грубым преувеличением. Разглядеть под этим нарядом сексуальность может слишком уверенный человек, влюбленный в Женщину …

Он сидел на подоконнике, не окруженный девушками. Странно… Я не привыкла видеть его одного, я вообще не привыкла его видеть. Нас разделяло около двадцати шагов, я рассматривала его: очарователен, самоуверен и грустно-задумчив. В то же время немного зол. Было бы смешно назвать его красивым. А в сущности, ведь я ничего о нем не знаю. Репутацию Дон-Жуана легко выдумать, играть на гитаре как Ричи Блекмор трудно, но можно научиться, уметь пить… а это разве достоинство?

Проходя мимо кинула: «Привет! Как тебя зовут?» и умчалась дальше. Такое равнодушие его не могло не задеть. Когда он догнал меня, представился просто:
— Ричи.
— Рябова Ирина.

Взгляд был слегка затуманенный, но в нем читалось недоумение, смутное, едва заметное. Вырывая из памяти отрывочные воспоминания о где-то написанных стихах, подписанных этим именем, о разрезанных кончиках пальцев, о грустной и одинокой девушке. Неужели это я? Здесь? Красивая и почти веселая, насмешливая и задорная. Безусловно, загадочная и непредсказуемая.

Мы шли по улице и улыбались, Был день 24 февраля — яркий, солнечный, но едва ли теплый. Я — в его кожаной куртке, он — в футболке. Он читал мне Шекспира и Байрона и надеялся меня поразить. Сейчас даже смешно, какими мы тогда были детьми. Он пригласил меня домой, показал мне свою комнату, больше похожую на панк-музей, но только не на место, где можно жить. Меня удивляло это несочетание романтической натуры, больше похожей на имидж, и этого настоящего человека, живущего в себе, эгоистичного, самоуверенного, но одинокого, непонятого, нежелающего чувствовать. Я влюбилась, влюбилась сразу, не осознавая, не понимая этого чувства.. Я оставила ему свои стихи и вернулась назад к своему молодому человеку, уже час ждущему меня с моей же шубой.

На следующее утро он отвел меня в сторону, отдал тетрадь со стихами и попросил разрешения быть моим другом. Я только поцеловала его в щеку и опять убежала. Мы виделись каждый день, были неразлучны, понимали друг друга с полувзгляда. И целых пять дней думали, что это дружба. Он совершал ради меня эксцентричные поступки, он меня шокировал. Однажды сел в лужу, увидев меня. Другой раз попросился выйти посреди пары (мы ходили друг к другу на пары) и появился через 15 минут с розой для меня. Мы рассыпали по кухне соль, мы в ярости поливали друг друга водой из чайника, он ждал меня в пять утра у дома с цветами, пройдя пешком через весь город только для того, чтобы пешком же проводить меня до университета.

Через пять дней я рассталась с человеком, который любил меня, которого я обманывала, даже не подозревая об этом. Расставаться всегда больно. И я искала поддержки. Разумеется у него, у Ричи. Даже странно, мне и в голову не приходило тогда, что его можно называть по имени. Мы часа три сидели на кухне за чашками чая и бутербродами и разговаривали. А потом целовались. Часами, не отрываясь.

Утром меня на остановке встречал счастливый человек, с загадочной улыбкой на лице. Немного смущаясь вручил маленький измятый листок со стихом. Первым стихом, который посвятили Мне. Может, это был не самый лучший, не самый красивый стих, позже их было множество, но самый первый — самый дорогой для меня:

Воскресенье. Обычный, как улица, день
Убегает, надеясь услышать «постой!».
Скоро вечер, а завтра я вспомню лишь тень,
Эту странную девушку в красном пальто.

Наплевав в двухсоттысячный раз на дела,
Я вернусь сюда завтра, надеясь на то,
Что меня дожидается здесь еще раз
День со странною девушкой в красном пальто.

И я знаю, что так будет ровно шесть раз,
Пока я не пойму, что уверен лишь в том,
Что тебе, может быть, не скажу никогда,
………,  девушка в красном пальто.